Конструкторы оружия на полях сражений не воевали, но это не умаляет их вклада в Победу. Ведь они дали советским солдатам и офицерам то, без чего было бы невозможно разгромить врага: лучшее вооружение и боевую технику.
На земле…
«Крестным отцом» самого массового пехотного оружия Великой Отечественной – пистолета-пулемета системы Шпагина – был учитель и друг талантливого оружейника, тульский конструктор Василий Дегтярев.
Идея создания автомата, основанного на принципиально новых технических решениях, зародилась у Георгия Семеновича Шпагина (1897–1952) в конце 1930-х годов. Оружейный мастер, пришедший после демобилизации в 1920 году слесарем в мастерскую отца русского автоматического оружия Владимира Федорова, с которым работал наш земляк Василий Дегтярев, к тому времени уже был соавтором состоящего на вооружении станкового пулемета «ДШК» («Дегтярев–Шпагин крупнокалиберный»). Имелись на его счету и еще разработки, но – в рамках проектов других конструкторов. Первая самостоятельная работа тем и привлекала, что позволяла в полной мере разыграться творческой фантазии. Но даже ему самому представлялся слишком смелым задуманный переход к штампосварной, предельно простой конструкции. Поэтому Георгий Семенович начал работу над своим автоматом втайне от всех.
Прежде всего он занялся изготовлением макета из дерева и картона. Выкраивая зубчатые контуры штамповки, выстругивая и подгоняя деревянные детали, Шпагин старался сделать их как можно более технологичными, удобными в производстве. Чтобы лучше освоить сварку и прессовое дело, попросил у начальника КБ Дегтярева командировку на Горьковский автозавод, где широко применялись эти методы металлообработки. Василий Алексеевич догадывался: старый товарищ что-то задумал. Но расспрашивать не стал, знал – сам скажет, когда идея созреет. И действительно, вскоре тот принес расчеты и готовый макет. Внимательно ознакомившись с ними, Дегтярев честно признал, что не очень верит в живучесть штампосварной конструкции – такого оружия еще никогда не делали, но попробовать стоило. И Шпагин приступил к воплощению изделия в металле.
Давая «добро» на создание принципиально нового образца пистолета-пулемета, Дегтярев учитывал уроки финской войны, показавшей недостатки его собственного «ППД», состоявшего на вооружении советских войск. Фронтовики отмечали сложность конструкции дегтяревского автомата, производственники – низкую технологичность изготовления деталей методом резания и высокую себестоимость. «ППД» обходился почти вдвое больше дегтяревского ручного пулемета «ДП-27» и более чем в сто раз дороже, чем винтовка образца 1891/1930 гг. Василий Алексеевич продолжал, конечно, совершенствовать свою конструкцию. Однако замысел Шпагина в случае успеха обеспечивал резкий рывок вперед, пусть даже ценой отказа армии от «ППД» – Дегтярева заботили не амбиции, а дело.
Вот так и получилось, что на объявленный конкурс по созданию пистолета-пулемета дегтяревское КБ представило изделие Шпагина. Конкурировать ему предстояло с моделью известного конструктора Бориса Шпитального – того самого, которого после войны бывший нарком вооружения Борис Ванников (в 1933–1936 годах он работал директором Тульского оружейного завода) упрекал в заведомой необъективности при оценке изделий других конструкторов, вызванной эгоистическими целями. Шпагинский «ППШ» выиграл конкурс вчистую. По результатам полевых испытаний семью десятками тысяч выстрелов и с учетом того, что замена литья и поковок штампо-сварными конструкциями дает большую экономию металла, в несколько раз снижает себестоимость изделия, «а также принимая в расчет, что при производстве трудоемкость пистолета-пулемета Шпагина составляет 5,6 станкочаса, в то время как у пистолета-пулемета Шпитального трудоемкость составляет 25,3 станкочаса», комиссия безоговорочно отдала предпочтение модели Георгия Семеновича Шпагина.
Простоту и неприхотливость новых автоматов бойцы сразу же оценили по достоинству. Эта же простота и высокая технологичность позволили даже в условиях эвакуации промышленности на восток быстро наладить массовый выпуск нового оружия. Его делали не только машиностроительные заводы, но и небольшие фабрики. Так, когда в октябре 1941 года враг стоял у стен Москвы, «ППШ» штамповали в столице 11 предприятий местной промышленности и несколько крупных заводов. За весь тот год отечественная промышленность выпустила 98 644 автомата, из них 92776 – «ППШ», а в 1942 году выпуск этих пистолетов-пулеметов увеличился в 16 раз! Они производились в Вятских Полянах, Ворошиловграде, Златоусте, Коврове, Тбилиси, Ижевске и по заказу Красной Армии – даже в Тегеране. За время войны было выпущено 5,4 миллиона «ППШ» различных модификаций, тогда как Германия с середины 1941 до апреля 1945 годов произвела лишь 935,4 тысячи пистолетов-пулеметов.
За создание «ППШ» Георгию Шпагину была присуждена Сталинская премия первой степени. Одним из первых поздравил его с этой наградой Василий Алексеевич Дегтярев.
…и в небе
Потребность в «летающем танке» была так остра, а сталинское доверие к авиаконструктору Ильюшину столь велико, что серийный выпуск новых штурмовиков начали сразу по завершении заводских испытаний 10 марта 1941-го, за декаду до состоявшегося 20 марта государственного «экзамена». Первые самолеты шли под индексом БШ-2 (бронированный штурмовик). К началу Великой Отечественной войны успели изготовить 249 машин…
В нарушение бытующей в авиации традиции использовать броню лишь для защиты каркаса самолета Ильюшин заставил ее работать. Сконструированный им несущий бронекорпус органично включал в себя основные части боевой машины. Идея придания броне обтекаемой формы казалась тогда фантастической, вспоминали подчиненные Сергея Владимировича: в то время трудно было даже бронеплиту правильных очертаний получить, а тут такая сложная геометрия! Но Ильюшин сумел увлечь ученых-металловедов, и те за год создали пригодный для штамповки металл с необходимыми прочностными характеристиками.
Решать технические проблемы оказалось куда легче, чем психологические. Военных смущала небольшая толщина брони – 5-6 миллиметров, в отдельных местах – 12 миллиметров. Конструктор терпеливо доказывал, что они ошибаются: «Одно дело, когда пуля пробивает броню под углом 90 градусов, а если корпус круглый да самолет летит со скоростью 120 метров в секунду, то попробуйте попасть пулей перпендикулярно поверхности брони». В его правоту поверили только после того, как бронекорпус выдержал на полигоне град пуль и снарядов. Но вот убедить в необходимости иметь на самолете стрелка для прикрытия задней полусферы от истребителей противника Ильюшину не удалось, не помогло даже обращение к Сталину. «Летчик и так защищен броней», – стояли на своем военные. В двухместном варианте выпускать штурмовики стали только в феврале 1942 года, после обращения конференции фронтовых летчиков и техников штурмовых авиаполков к Сталину с предложениями, основанными на боевом опыте.
Первые «илы» были вооружены 20-мм пушкой ШВАК, созданной в Туле конструктором Семеном Владимировым. Она применялась еще в боях на реке Халхин-Гол в 1939 году и намного превосходила по тактико-техническим характеристикам лучшие зарубежные образцы. Однако вскоре тульские конструкторы Александр Волков и Сергей Ярцев предложили крупнокалиберную 23-мм пушку, получившую имя ВЯ-23 (Волков–Ярцев). Эта система уверенно поражала броню легких танков и бронемашин и стала основным оружием штурмовиков Ил-2. Бывший заместитель наркома вооружения СССР Владимир Новиков вспоминал встречу с конструкторами на заводе, налаживавшем выпуск «ВЯ-23»: «Практически все было готово к производству, хотя еще и немало оставалось сделать. Тут же находились сами конструкторы пушек – А. А. Волков и С. А. Ярцев. Молодые, крепкого сложения, серьезные, чем-то даже похожие друг на друга. Только Волков – блондин, в очках, а Ярцев – шатен и без очков. И одеты по-разному: Волков в костюме, при галстуке, а его соавтор – в полувоенном френче. Попросил их сопровождать меня и показать производство» от начала до конца. «Экскурсия» завершилась испытаниями нового оружия: «Рядом с ВЯ для сравнения ШВАК. Делаем по тысяче выстрелов из каждого экземпляра. Задержек нет». Только за 1943–1945 гг. было изготовлено 48 тысяч таких пушек.
В испытаниях штурмовика участвовал летчик Иван Шелест. «На фоне опытных истребителей мой самолет выглядел не последней моделью – слишком громоздкий, неуклюжий, с толстым крылом, на солидных широко расставленных ногах шасси, с заостренным, как головка снаряда, стальным носом. Это был Ил-2 – его одноместный вариант. Кабина, забронированная толстым стеклом и сталью, выглядела горбатой», – писал испытатель впоследствии. «Горбатыми» обычно и звали «илы» на фронте.
Создал «прозрачную броню» перед самой войной инженер Борис Зверев, уроженец села Торхово Тульского уезда. Без его бронестекла, которое не брали пулеметы и даже 20-мм фашистские авиапушки, «Ил-2» не стал бы, конечно, тем самым штурмовиком, во многом определившим нашу Победу.
В июле–августе 1941 года, после эффектного «дебюта» новой машины под Оршей, Смоленском и Ельней, «фронт особенно настойчиво требовал штурмовики – они применялись для борьбы с вражескими танками, – рассказывал бывший нарком авиапромышленности СССР Алексей Шахурин. – На заводе в Воронеже скопилось много этих самолетов, а их нельзя было послать в бой – не было бронестекла. Бронестекло изготавливал единственный завод под Ленинградом. Но к этому времени он уже эвакуировался. На других заводах выпуск этой продукции еще не наладили». На опустевшем предприятии по приказу из Москвы разыскали-таки два десятка комплектов и специально направленным туда самолетом отправили бронестекло в Воронеж. Штурмовики пошли на фронт. А уже в декабре 1941-го только в Московской битве врага громили несколько штурмовых авиаполков, три них в этих боях заслужили звание гвардейских.
Будущий главком ВВС маршал авиации Александр Ефимов впервые увидел Ил-2, учась в авиашколе. На школьном аэродроме приземлился самолет, о котором курсанты уже много слыхали, но «даже представить не могли, как это – весь корпус из брони, металлической и стеклянной. Летчик охотно рассказал о машине, а чтобы окончательно добить «салаг», вытащил наган – и по самолету! Пуля взвизгнула, и только малая отметина осталась на кабине. Вот это да, вот бы полетать на таком самолете, вот бы повоевать!.. Ил-2 всем своим существом располагал к бою, звал в атаку».
За годы войны было выпущено свыше 41 тысячи штурмовиков – рекордная цифра в истории мировой авиации. 861 летчик-штурмовик – каждый третий из всех Героев-летчиков – летал на «ильюшине», 27 штурмовиков стали дважды Героями Советского Союза. Среди них – и наш земляк Иван Воробьев (1921, д. Горбачево Одоевского района), на счету которого было 207 боевых вылетов на бомбардировку и штурмовку врага.
