«Обнаружены нами хозяйничающие на железных дорогах десятки тысяч мешочников, расстраивающие транспорт. Вместо полагающихся 190 вагонов хлеба для Тульской губернии мы едва получали десяток, и то с трудом», – отмечалось 10 апреля на чрезвычайном пленуме Тульского совета рабочих и солдатских депутатов. Продотряды выгребали у крестьян зерно, оставляя «на едока, у которого отбирается хлеб, по одному пуду 10 фунтов в месяц до нового урожая». Самой ходовой валютой был самогон, сахар шел на вес золота…
Самый лучший семафор
За «белым золотом» и направлялся отряд главноуполномоченного Главного сахарного комитета при Высшем Совете Народного Хозяйства (ВСНХ) РСФСР Николая Иконникова – пять десятков революционных матросов. В Туле «четверо членов отряда с винтовками в руках и ручными гранатами за поясом отправились на станцию и вернулись, ведя с собою начальника станции, - писал Иконников много лет спустя в мемуарах, изданных за границей и опубликованных у нас только в 80-х годах, на волне перестройки. – Незадачливый чиновник не мог устоять против методов убеждения моих кронштадтцев, и открывавшиеся им возможности были ими широко использованы. Из Тулы в Курск мы ехали по-богатому. Два паровоза и сорок пустых вагонов везли мой вагон. Впереди нас, на случай надобности в пустых вагонах, шел еще один пустой товарный поезд, с представителем моего отряда на площадке паровоза для подбадривания паровозной команды… Мои кронштадтцы, не зная ничего и не желая знать о правилах железнодорожного движения, заботились лишь о продвижении вперед, и приставленный к виску машиниста револьвер склонял его к тому же мнению».
Экспедиция оказалась удачной: главноуполномоченный пригнал из Курской губернии и с Украины два эшелона сахара, около тридцати цистерн спирта. Малая толика этого богатства досталась и тулякам.
Энтомолог революции
Молодые годы Николая Флегонтовича Иконникова (1885-1970) – настоящий калейдоскоп. Студентом-энтомологом Московского университета он дважды побывал с экспедициями в малоизученной Южной Америке, привез из Перу богатую коллекцию насекомых. Потом собирал бабочек на Дальнем Востоке, в Прикаспии изучал саранчу. От научной деятельности отошел перед Первой мировой войной, когда его избрали уездным предводителем дворянства. В 1917-м с головой окунулся в политику, активно участвовал в создании новой партии – Союза земельных собственников, провалившейся на выборах в Учредительное собрание.
Во время октябрьского восстания в Москве, по его собственному признанию, Иконников «ежедневно проводил полдня в штабе большевиков за Сухаревой башней, ухаживая за телефонистками и к вечеру возвращаясь с собранными сведениями на Воздвиженку, к юнкерскому училищу». После победы большевиков бежал на Дон, включился в формирование Добровольческой армии и «фактически был первым (и единственным) интендантом армии в первые пять-шесть дней боев. Позднее, с назначением интендантом А. Е. Грузинова, я почти месяц пробыл при нем в должности чиновника для особых поручений, продолжая... заготовлять пищу для фронта». Затем якобы по заданию генерала Алексеева пробрался в Москву, чтобы организовать переброску офицеров в Добрармию.
В мемуарах, как правило, о себе плохо не пишут. Вот и Иконников изображается эдаким удальцом, сумевшим под носом у ЧК (тогда только еще оперявшейся) за полтора года через Главсахар отправить к белым «больше двух тысяч человек». Относиться к этим героическим воспоминаниям и самой цифре надо с осторожностью – автор мемуаров, вышедших в Париже начала 30-х годов, явно имел целью повествованием о беззаветной подпольной работе на белую идею оправдать «порхание» энтомолога между враждующими политическими лагерями и полтора года комиссарства. Так или иначе, какое-то количество «бывших» по каналу Главсахара действительно сумело из красной России уйти.
С шуткой по жизни
Сахарная авантюра начиналась с шутливого разговора с мелким советским чиновником «из бывших», сетовавшим на низкое жалование. А поскольку тогда, в послереволюционной неразберихе, под крылом неокрепшей советской власти появлялось множество различных управленческих структур, приятель Иконникова предложил чиновнику создать какой-нибудь комитет или комиссию, где сделаться начальником. Со смехом они набросали проект задач комитета по производству сахара, и через некоторое время чиновник стал-таки управделами вполне официально учрежденного Главсахара при ВСНХ РСФСР.
На пост председателя коллегии нового государственного заведения был назначен Данила Жиров – «большого роста полуграмотный рабочий Тульского рафинадного завода». А сам Иконников после первой удачной сахарной экспедиции «вписался» в роль командира военизированного соединения, созданного для эвакуации готовой продукции и охраны сахарных заводов.
Под юрисдикцию Главсахара и, соответственно, руку Иконникова перешло четыре сотни больших и малых сахароваренных заводов, в том числе в Тульской губернии, куда он регулярно наведывался с инспекциями. Состоя при таком этаком богатстве, Николай Флегонтович себя не забывал, пуская часть сахара и спирта налево. Но в 1919 году ЧК все же добралась до «сахарного комиссара». Иконникову удалось бежать, и наверняка не с пустыми руками: в эмиграции он не бедствовал, благополучно пережил Вторую мировую войну и, достигнув преклонных лет, умер в собственной постели, «при нотариусе и враче».
