Великая Отечественная закончилась почти 66 лет назад, но ветеран войны Екатерина Шендрик до сих пор живет… в конюшне. Построенные Екатериной II для своего незаконнорожденного сына Алексея Бобринского в конце XVIII века каретные сараи на Бобрик-Горе в городе Донском Тульской области вот уже 50 лет служат жильем для 82-летней женщины.
Были царскими, стали муниципальными
Еще при жизни Екатерины II в поселке Бобрик-Гора, расположенном недалеко от города Донского Тульской области, началось большое строительство. По замыслу императрицы, для ее незаконнорожденного сына Алексея (отцом ребенка был граф Григорий Григорьевич Орлов, участник дворцового переворота в 1762 году) здесь было возведено фамильное имение Бобринских. По проекту известного архитектора Ивана Егоровича Старова в 1773 году строители возвели огромный двухэтажный дворец с оранжереей тропических растений, Спасскую церковь и усыпальницу. В это же время были построены помещения, в которых размещалась служба екатерининского дворца. Сначала там были конюшни, позднее – каретные сараи.
Как отмечают сотрудники историко-мемориального музейного комплекса «Бобрики», строительство было завершено в короткие сроки. Последним Бобринским, который владел имением, был праправнук Екатерины II Алексей Алексеевич. Именно он в 1888 году организовал здесь конный завод.
– Два здания служб дворца, как в зеркальном отражении расположенные перевернутой буквой «г», были соединены между собой в квадрат. Там и был открыт конный завод, где выращивали орловских рысаков, скаковых и упряжных лошадей английской породы. Граф продавал их, и это приносило ему хороший доход. В декабре 1915 года у Алексея Алексеевича скончалась супруга. В 1916 году он продал имение местному земству с тем условием, чтобы здесь была открыта Лесная академия, и уехал из России в Италию. Стоит отметить, что лесоразведением увлекся всерьез еще его отец Алексей Васильевич Бобринский, построивший в имении питомник: за границей приобретались семена, выращивались саженцы, которые потом высаживались на его землях. К тому времени конный завод уже был закрыт. После Октябрьской революции в 1917-1920 годах началась массовая национализация. В советской России проходила безвозмездная передача в собственность государства земель, промышленных предприятий и другого имущества. Не обошла стороной национализация и графские конюшни, которые перешли в муниципальную собственность и стали использоваться в качестве… жилых домов. Второй этаж бывших зданий службы екатерининского дворца изначально был пригоден для проживания. Первый вскоре после ремонта тоже адаптировали под жилье. В послевоенные годы туда стали заселять людей, – рассказывает старший научный сотрудник историко-мемориального музейного комплекса «Бобрики» Ольга Каширина.
«Новый» дом
Досталась такая квартира в бывшей конюшне и мужу Екатерины Шендрик. Вместе с двумя маленькими детьми они переехали в «новое» жилье в 1961 году. Городские власти обещали вскоре переселить – здание уже тогда было признано аварийным. Но, как гласит народная мудрость, нет ничего более постоянного, чем временное.
– Муж работал плотником, занимался ремонтом квартир. Мы не застали тех людей, которые жили здесь до нас. Хотя нам рассказывали, что раньше в этом доме были туалет и вода. Одно время здесь располагалась даже швейная мастерская. В 1961 году нам подвели газ и сделали отопление. Мы обрадовались, что хоть печку не будем топить. Воды-то до сих пор нет! А вообще дом здоровый, стены – метр в толщину. Муж прорубал между дверями кладовку под хранение овощей – так ни один кирпичик не раскрошился и не осыпался. Некоторые соседи гардеробы и буфеты в стенах выдалбливали. Кладка у дома отменная! Может, поэтому еще до сих пор на меня сверху ничего не обрушилось, – рассказывает Екатерина Алексеевна.
Великую Отечественную войну Катя Шендрик встретила и прожила в родном городе Донском. Вместе с другими женщинами она с утра до ночи трудилась на колхозных полях.
– Как мы раньше тогда работали?! Интересно, будет ли сегодняшняя молодежь так трудиться? Все было на наших плечах. Мы, девчонки, с утра до ночи, не разгибая спины, работали на огородах, выращивали овощи, делали заготовки. В уборочную страду я на молотилке трудилась, косила вручную, вязала снопы. Когда война началась, мне было 16 лет. Никто в это время не сидел сложа руки. Вставали в 4 утра и вкалывали в колхозе до ночи. После войны я получила звания ветерана Великой Отечественной войны и ветерана труда. Юбилейные медали ко Дню Победы от Путина и Медведева получила уже в мирное время, – говорит Екатерина Шендрик.
Награды и сейчас хранятся в коробочке в секретере. Однако баба Катя считает, что регалии не главное.
«Хочу пожить в благоустроенном жилье…»
Сегодня царские конюшни представляют собой почти обезлюдевший дом, глядящий на мир пустыми глазницами окон. Уличные окрестности не лучше! При одном только взгляде на такую «достопримечательность» в душу заползает тоска: покосившаяся колонка, стихийная свалка и туалет без двери – зрелище угнетающее. Да и домом это строение назвать сложно: потолок вот-вот грозит рухнуть, пол под ногами проваливается. В бараке нет водопровода – за водой Екатерина Шендрик ходит на улицу. Чтобы помыться, воду пенсионерка носит из колонки, моется в тазике на кухне. Сколько воды принесешь – столько и отнести нужно…Канализации тоже нет!
Условия жизни здесь чем-то напоминают блокадные. С той лишь разницей, что сейчас баба Катя оказалась в кольце не немецкой армии, а отмашек чиновников. Здесь она одна из последних старожил. Соседи – кто получил квартиры, кто просто бросил аварийное жилье.
– Квартира у меня трехкомнатная, живу одна, справляюсь по хозяйству кое-как. Сейчас дети живут далеко от меня: сын – в Ставропольском крае, дочь – на Украине. Когда здоровье позволяло, я ездила к ним: одну зиму у сына поживу, другую – у дочки. Зимой здесь холодно оставаться. А сейчас нас выселяют отсюда. Ко мне приходили недавно из администрации, сказали, что к 9 мая должны дать квартиру. Говорят, что благоустроенное жилье нам дадут по улице Новоугольной. Там построили два трехэтажных дома. Вот туда-то нас и переселят.
Но поскольку эта квартира приватизирована, мне сказали заплатить за новое жилье еще 60 тысяч рублей. У меня – 58 квадратов, а мне предлагают – 59. Надо вот доплачивать сейчас, а кому – не знаю. Другим старушкам в нашем доме по 200 тысяч рублей заплатить надо. А где нам, пенсионерам, брать такие деньги? Когда мне 80 лет исполнилось, дочь забрала меня к себе, я у нее полгода прожила, пенсию не получала, положила ее на проценты в банк. Вот сейчас-то эти деньги мне как раз и пригодятся, чтобы заплатить за жилье. Сын сказал мне: мама, не горюй, я привезу тебе деньги. Но я отказалась от помощи, сама справлюсь. Чиновники из администрации пока говорят мне, чтобы я не снимала деньги со счета, а потом известят меня, куда их надо положить, чтобы на руках я имела документ, подтверждающий, что средства переведены. Куда их переводить, я толком и не знаю. Словом, так все запутано.
Очень хочется последние годки своей жизни пожить в благоустроенной квартире, хочется помыться под душем, – говорит баба Катя.
По указу президента РФ Дмитрия Медведева, все ветераны Великой Отечественной войны должны быть обеспечены жильем к 9 мая текущего года. Еще в феврале 2010-го глава государства потребовал устранить все препятствия, мешающие исполнению указа об обеспечении ветеранов достойным жильем. Но, к большому сожалению, буква закона часто подменяет его дух. Чиновники словно не видят перед собой живых людей. Вот и ждет ветеран войны баба Катя, когда же за бумагами увидят ее саму…
