Известно, что сам Егор Летов тогда очень обрадовался, послушав эту пластинку. И даже окрестил ее очередным «Коммунизмом». И вот теперь уже Сергей Михалок – чуть ли не прямой антигосударственник, его концерты запрещают в Белоруссии, он играет ска-панк, поет про социальную несправедливость и угнетение рабочего класса, не пьет, не курит, занимается спортом и цитирует Берроуза. От прежнего разгильдяйского образа дебиловатого парня из рабочих кварталов Белоруссии, поющего песни о несчастной и счастливой любви простых пацанов, не осталось и следа. Все течет, все меняется.
– Время пошло, песочек сыплется, – так суровый Михалок предваряет свое интервью тульской прессе за час до начала концерта. Дескать – нечего время попусту тратить. Сергей – коротко стрижен, в шортах и обильно покрыт татуировками. Он отдаленно похож одновременно на нацбола и на Владимира Маяковского.
В свой тульский концерт, организуемый рок-клубом «Молот», группа презентовала свой новый альбом «Веселые картинки. Этот альбом – более романтичный, как называет его сам Михалок. Предыдущая трилогия (альбомы «Капитал», «Манифест» и «Культпросвет») – были как три подряд вмазанные оплеухи мещанскому миру, погрязшему в пороках и гламуре.
«Нам не хватает духа Серебряного века»
– Нам так кажется, или вы выглядите уставшим? – звучит первый вопрос.
– Давайте не будем задавать вопросов, которые не имеют к нашему мероприятию никакого отношения. Не важно, как я выгляжу перед концертом или после концерта, важно, как я выгляжу на сцене. Моменты какого-то лицедейства требуют достаточно спокойного и раскрепощенного отношения к жизни. Я просто спокойный – и не уставший. Мы вот буквально только что на турнике показывали свою богатырскую удаль. И я вам скажу, что в своем самом уставшем состоянии я вас на стометровке сделаю. А вообще – я взрослый человек, мне сорок лет, мне кажется, что я и должен так выглядеть. Я же не делаю ботокса, не делаю никаких косметологических процедур, потому что считаю, что это зазорно для современного мужчины. Все эти заигрывания с метросексуализмом – это заговор каких-то косметологических холдингов. Женщины уже давным-давно, как зомби, втянуты во все эти игрища с косметологическими услугами. А если еще и нас втянуть, то это просто ужас будет.
— С какими группами вы хотели бы выступить на одной сцене, с какими музыкантами, чьи песни вы поете в душе, например?
– Я не пою в душе. Я не Нарцисс, и мне не интересно самолюбование. Мне хватает сценического пространства для того, чтобы воплощать все свои творческие фантазии. Я люблю сольные концерты, еще я люблю фестивали. А на фестивалях я очень люблю выступать с группами, которые я не люблю. Потому что в этом есть такой соревновательный древний шутовской дух. То есть – как раньше, когда на площади выступали музыканты, и все ненужные вещи, связанные с маркетингом, промоушном и с шоу-бизнесом, уходят вдаль – и остаются только группа и публика. Мне нравится соревновательный дух многих фестивалей и, в принципе, мы любим утирать людям носы. Это такое соревнование стилей, соревнование идеологических позиций. Мне кажется, что нам не хватает сейчас какого-то духа Серебряного века, когда символисты, футуристы, акмеисты, когда прекрасные представители поэтической элиты, люди с различными творческими концепциями – Гумилев, Маяковский, Хлебников – сталкивались на чтениях, жизнь бурлила – и победителями выходили действительно самые сильные и самые талантливые. Сейчас это все достаточно вялотекуще. А если говорить о том, что я слушаю, то есть один из штампов, что в нашем коллективе слушают исключительно ска-панк и что-то типа «Clash» и «Sex Pistols», либо Игги Попа. Конечно, есть очень много групп, связанных именно с этим направлением, но я слушаю много электронной музыки, вообще слежу за мировыми тенденциями. Мне кажется, что действующий музыкант должен оставаться действующим меломаном, чувствовать современный пульс планеты, поэтому я в принципе слушаю очень много музыки.
«Анализ – это не моя концепция»
– А за теми отзывами, что пишет о вашем новом альбоме пресса, вы следите?
– У меня нет Интернета, я не смотрю телевизор, и я редко читаю какие-то издания. Хотя резонансные вещи до меня доходят. Специально я не мониторю, знаю какие-то вещи, но меня это, в общем, не очень интересует. А если говорить о резонансе и реакции, то мы – группа достаточно эпатажная, поэтому резонанс есть всегда. Кого-то мы можем задевать, у кого-то я могу вызывать раздражение. Но я, в общем-то, хочу выводить людей из себя, наша группа этому способствует. Мы же не группа «Sigur Ros», мы не играем в каких-то чил-аутах, мы не фоновая группа. Мы в любом случае вызываем огонь на себя, мы эпатируем людей, задираем их. Мы балансируем между Пьеро и Арлекино. А если говорить о реакции, то меня волнует гастрольный график и люди, которые ходят на концерты.
– А публика поменялась у вас из-за ваших изменений?
– Ну да. Кто-то умер, кто-то заново родился, кто-то спился, а кто-то наоборот пришел в себя. Конечно, люди меняются. Кто-то ходит давно на наши концерты, для кого-то только сейчас произошел момент озарения. Для кого-то интересно то, что мы делали когда-то давно, для кого-то интересно социальное противостояние, кому-то не хватает романтики. Вот после последнего альбома «Веселые картинки» я вижу, что появилось очень много романтичных молодых людей, барышни стали ходить на концерты. Но я не занимаюсь мониторингом и анализом, я действую достаточно эмоционально, быстро двигаюсь вперед. Анализ – это не моя философская жизненная концепция. У меня на это нет времени. И мозга у меня нет. Рациональный план у меня очень слабый.
– Ваши концерты запретили в Белоруссии. Вы с этим смирились?
– Что значит смирились? Знаете, как говорил Берроуз (Уильям Берроуз, американский писатель, один из главных «столпов» битнической культуры – прим. Авт.) : «Я знаю, что меня многие ненавидят, но вопрос в другом: что они могут с этим сделать?». У меня полно сил, и я верю в то, что энергия рождается из противодействия. Я не какой-то жизнерадостный эмбрион, я не живу в каком-то утопическом мире. Если в наших песнях, в нашей музыке очень много утопического, идеального мира, если мы говорим о вещах, которые являются маяком и идеалом для всех вольнодумцев и для тех, для кого свобода является чем-то надрелигиозным, то мы воспеваем этот идеальный мир. Но я практик и вижу, что мир несовершенен. А в борьбе, в противодействии мы закаляемся, становимся сильнее. Чем больше давления со стороны, тем сильнее становится наша творческая мускулатура. Я не аутсайдер, я верю, что нас мало, но мы в авангарде. Это мое такое переосмысление вот этой панковской концепции. Мы не сдаемся, мы не забиваемся в угол – мы наоборот становимся сильнее. А то, что нас запрещают – в общем-то, эта тенденция не нова, и любое тоталитарное общество так или иначе приходит к каким-то таким плачевным моментам. Сначала запрещают литературу и музыку, потом начинается борьба с любым инакомыслием и с любой свободной мыслью.
Рабочий класс от музыки
– Как вы любите проводить свободное время?
– Вообще, я разве похож на праздного человека? Это у бездельников всегда очень много времени, мы же – рабочий класс от музыки. У меня нет свободного времени. Я дорожу каждой секундой своей жизни, чтобы обеспечить себе осознанное и ясное пространство вокруг себя. Каждую секунду своей жизни нужно бороться за каждый сантиметр своего свободного автономного плавания. И, по-моему, это обязанность каждого человека. Поэтому у меня нет свободного времени. Я занимаюсь спортом, я читаю книги, я смотрю фильмы, встречаюсь со своими друзьями. Я не пью и не курю, и не провожу время на каких-то пляжах. Я не хожу на вечеринки и светские рауты. Все это глупо и не имеет отношения к реальной жизни. Это квазимир, созданный при помощи каких-то иллюзий. Этот мир есть только в телевизоре.
– В вашей песне «Я верю» вы поете, что вы верите в Иисуса Христа, в Будду, в Кришну. Вы мультирелигиозны?
– Это песня не о религии. Она не имеет никакого отношения к теологическим понятиям, это просто выражение моего глубокого уважения к миру. Я не понимаю многих концепций, многое для меня недоступно, но я, как крошка-енот, показываю миру свое главное оружие – улыбку. Это песня не интимная и не камерная, она не имеет отношения к моим истинным предпочтениям.
– Хотели бы вы, чтобы, подобно тому, как все вегетарианцы хотят, чтобы все люди на земле перестали есть мясо, чтобы все стали слушать только вашу музыку?
– Это вообще-то утопия. Я люблю людей в их индивидуальном проявлении. У каждого человека есть своя собственная миссия, об этом мы и поем. Я люблю хор ярких индивидуалистов. Нужно найти свое место под солнцем, найти свою истинную миссию, вычислить ее. Найти с помощью каких-то знаков, с помощью знаний или с помощью интуиции. И выполнить эту миссию. Мы красивы в своей индивидуальности. Это сотворчество высшим силам – проявлять свою индивидуальность, не быть зомби, вырываться из контекста вот этого общественно-политического лекала, не быть таким, как все. Это обязанность – быть не таким, как все. Поэтому я люблю совершенно разных людей, мне нравятся люди с совершенно разными предпочтениями, с разными вкусами, мне нравится, когда звучит разная музыка, мне нравится, когда снимаются разные фильмы. Я не люблю шаблоны, я не люблю массовое и вульгарное искусство, потому что это все попахивает конформизмом. А конформизм – это очень опасно.
На концерте «Ляписов» для тульского рабочего класса Михалок выглядел совсем не уставшим – рубил, что есть мочи. Кстати, на этот концерт вслед за «Ляписами» приехали двое их земляков – Иван и Сергей, добравшиеся в Тулу из Гомеля автостопом. А это, ни много, ни мало – километров семьсот. В Белоруссии ведь целый ряд концертов группы отменили без объяснения причин. И чтобы не вводить никого в заблуждение, группа сама отменила все остальные белорусские концерты. Так что «Веселые картинки» послушать и посмотреть в Белоруссии можно теперь будет только лишь в пресловутом Интернете…
