В конце сороковых всесильный нарком внутренних дел припишет всю славу создания атомного оружия себе. Фактически же из-за Берии Советский Союз непростительно промедлил с началом работы, которую уже вели несколько лет как враги, так и союзники.
28 сентября 1942 года Сталин вызвал на совещание в ГКО ученых Иоффе, Семенова и Капицу и поставил задачу перед Академией наук СССР: возобновить работы по исследованию атомной энергии и доложить о возможности создания ядерного оружия. Вот после этого Берия «оперативно» и направил в ГКО донесение Квасникова, пролежавшее под сукном полгода!
По решению правительства была создана так называемая лаборатория № 2 АН СССР, которую возглавил знаменитый впоследствии Курчатов. Игорь Васильевич с первых дней руководства новым проектом сделал ставку на тесное сотрудничество с внешней разведкой.
Для того чтобы наверстать упущенное, требовались и материалы американских исследований и разработок. Однако спецслужбы США создали вокруг специалистов, работавших в ядерном центре в Лос-Аламосе, практически непреодолимую стену секретности.
В конце 1942 года руководство внешней разведки решило направить в США Квасникова как ученого и разведчика, чтобы на месте любыми путями наладить сбор информации об атомном оружии и, главное, о способах его производства. В январе 1943-го Леонид Романович прибыл в Нью-Йорк и возглавил созданную впервые местную резидентуру научно-технической разведки.
Главным резидентом в крупнейшем городе США был тогда Василий Зарубин. Его предупредили из Центра, что в Америку для участия в работе по Манхэттенскому проекту выехала группа английских ученых, среди них – немецкий политический эмигрант, коммунист Клаус Фукс, считавшийся признанным в мире светилом физики. Работая ранее в Бирмингемском университете, он был завербован Главным разведуправлением Генштаба Красной Армии. Работать с ним поручили резидентуре Квасникова.
В начале февраля 1944 года связь с Фуксом установилась, и Квасников через спецагента начал получать секретную информацию о ходе строительства завода в Окридже и исследованиях, которые вели британские ученые. Резидент наладил работу и с другими источниками.
Как человек, обладавший обширными научно-техническими знаниями и инженерным опытом, Квасников успешно руководил процессом добывания необходимых сведений. Он на месте быстро определялся, что важно, что второстепенно, какой информации не хватает, давал оперативные ориентировки агентам-связникам.
Курчатов высоко оценивал поступавшую из-за океана научно-техническую информацию, содержащую ядерные секреты. Он сообщал в своей докладной записке зампреду Совнаркома Первухину: «Получение данного материала имеет громадное, неоценимое значение для нашего государства и науки. Теперь мы имеем важные ориентиры для последующего научного исследования, они дают возможность нам миновать многие весьма трудоемкие фазы разработки урановой проблемы и узнать о новых научных и технологических путях ее решения».
В марте 1944 года Фукса перевели непосредственно в секретный центр ядерных исследований в Лос-Аламосе, где были заняты лучшие силы и умы США и Европы: 12 лауреатов Нобелевской премии в области физики, 45 тысяч гражданских лиц и несколько тысяч военнослужащих. Фуксу доверялось решать наиболее важные физико-математические задачи. Ученый аккуратно переписывал все необходимые данные – как теоретические, так и практические – и передавал при встречах связнику.
В январе 1945 года Квасников получил подробные технические характеристики и технологическую информацию по урановой бомбе, а также узнал дату начала работ над плутониевой бомбой.
А вскоре после Победы Фукс добыл подробную техническую документацию по устройству атомной бомбы. Он предупредил также, что в июле состоится первое испытание. Эти сообщения немедленно довели до Сталина.
Спустя три недели после первого ядерного взрыва в Аламагордо авиация США сбросила атомные бомбы на Хиросиму и Нагасаки. В Москве поняли, что следующие ужасные взрывы могут мгновенно погубить миллионы советских людей, если не форсировать работы по созданию собственного атомного оружия.
Гарри Трумэн, ставший в апреле 1945 года президентом США, искренне верил, что СССР, лежавший до Волги в руинах, очень нескоро сумеет использовать ядерную энергию в военных целях. Но уже в 1949 году прошли испытания советской атомной бомбы, монополии США в этой области исследований пришел конец.
Большую группу создателей нового оружия отметили высокими советскими наградами. Среди них были шесть разведчиков, работавших за рубежом по линии научно-технической разведки. Леонида Квасникова наградили орденом Ленина.
Конечно, за три года загранкомандировки он занимался не только Манхэттенским проектом. Леонид Романович руководил сбором научно-технической информации по авиации, радиолокации, химии, медицине, стрелковому оружию и так далее. Из резидентуры в Центр поступали даже некоторые образцы техники, технологические карты, конструкторские схемы, чрезвычайно важные для работавшей на фронт отечественной промышленности.
Вернувшись в Москву, Квасников в течение 15 лет бессменно руководил научно-технической разведкой. Чего стоило ему уклонение от выполнения некомпетентных распоряжений Берии! Нарком, например, требовал полные списки агентуры по линии НТР с указанием имен, псевдонимов и адресов. Принципы разведки такое исключают, поэтому Леонид Романович всячески лавировал, чтобы указание не исполнять. Разозлившийся Берия приказал сократить аппарат научно-технической разведки вчетверо. Квасников сумел продержать абсолютное большинство разведчиков за штатом, платя им зарплату по отдельной ведомости, вплоть до отстранения Берии от власти.
15 октября 1993 года выдающийся ученый-разведчик умер, он похоронен на Ваганьковском кладбище в Москве. В июне 1996-го ему посмертно было присвоено звание Героя России.
