Напомним, Александру Прокопуку вменяют растрату больше 30 миллионов рублей из казны «САХ». Его коллега Жильцов обвиняется в растрате, но суммы поменьше, а также пособничестве в совершении преступления. Следствие считает, что многомиллионная сумма была выведена из бюджета организации путем приписок времени и количества техники, работавшей на полигоне твердых бытовых отходов.
Подсудимые же считают, что дело сфабриковано «автором» – следователем Владимиром Голевым, а лишние часы и «воздушную» технику вписывали в документы другие люди.
Копейка миллион бережет
О том, что в рамках судебного слушания нужно допросить и сотрудника тульского следственного управления, подсудимые и их защитники заявили еще в сентябре 2015 года, когда процесс только начался. К Владимиру Голеву накопились вопросы касательно процессуальных действий. Жильцов даже заявил, что следователь из подшивки с документами якобы изъял тридцать листов, доказывающих его непричастность к совершению преступления. Чтобы расставить все точки над i, подполковник юстиции явился в суд…
Расписавшись в записке свидетеля, в которой свой росчерк ставит каждый, кто допрашивается в суде, и выслушав предупреждение об уголовной ответственности за дачу ложных показаний, Голев начал отвечать на вопросы государственного обвинителя Натальи Гилько.
Один из вопросов как раз касался пропажи документов.
– Из подшивки, содержащей 688 листов, пропали тридцать. Вам известно что-то по этому поводу? – поинтересовалась прокурор у следователя.
– По этому обстоятельству мне многое известно, – отметил Голев. – Жильцов написал заявление, якобы я совершил преступление, уничтожив бумаги. Была проведена проверка по этому факту. Разницу я могу объяснить так: формировались документы сотрудниками «Спецавтохозяйства». Мне известно о том, что эти документы предоставлены в ФСБ комитетом имущественных и земельных отношений и получены в «САХ», а на бирке подшивки одна цифра количества листов написана непонятно – то ли пятерка, то ли восьмерка. Я лично пересчитывал листы с понятыми, кроме того, документы были пронумерованы и их было 658.
Еще одно любопытное пояснение следователь дал касательно вычисления причиненного растратой ущерба. Общая сумма выведенных за два года из казны «САХ» средств составила 32 миллиона 139 тысяч 521 рубль и 1 копейку. По версии следствия, произошло три эпизода хищения.
– Сумма ущерба в 2011 году составила 13 миллионов 933 тысячи 759 рублей 54 копейки. В 2012 году 18 миллионов 205 тысяч 761 рубль и 47 копеек, – доложил Владимир Владимирович.
При этом он отметил, что из последней суммы в декабре 2012-го больше миллиона семисот растратил Александр Жильцов, а остальное за 11 месяцев присвоил Прокопук.
Примечательно, что, рассчитывая ущерб, в следственном управлении потеряли одну копейку, что после было отмечено в прокуратуре, когда дело передали для утверждения обвинительного заключения. Найдя ошибку, надзорный орган вернул уголовное дело для устранения нарушений. И в конечном итоге сумма, по мнению следствия, похищенная из казны «САХ» бывшим мэром, составила на ту самую копейку больше.
Участники процесса внимательно слушали следователя, и, что любопытно, почти ни у кого из них не возникло вопросов к человеку, которого считали автором дела.
– Александр Евгеньевич, хотите что-то спросить? Вы так ждали автора, – обратилась судья Юлия Воеводина к Прокопуку, который почти все время смотрел в окно. Тот лишь безучастно мотнул головой, показав, что вопросов к долгожданному свидетелю у него нет.
– У нас протокол, и нам нужно записать, что у вас нет вопросов, или нам указать, что вы покачали головой? – снова спросила у подсудимого служитель Фемиды. – Скажите, пожалуйста, вслух.
– У меня нет вопросов к автору уголовного дела, – сдался под напором судьи Александр Прокопук и снова отвернулся к окну…
Прокопука оговорили?
На следующих заседаниях пришло время самим подсудимым изложить свою версию того, в чем их обвиняют.
Дача показаний Прокопуком длилась больше полутора часов. Оперевшись на металлические серые прутья клетки, он зачитывал свои показания, отпечатанные на нескольких листах формата А4. За это время он успел полностью изложить, чем именно занимается «Спецавтохозяйство», какими полномочиями он был наделен, когда руководил организацией и каковы особенности работы на полигоне твердых бытовых отходов. И сказал то, что уже все слышали неоднократно: вину свою не признает, а ныне осужденный за пособничество в растрате экс-директор подрядной организации ООО «Строитком» Николай Кочетков ввел его в заблуждение.
– У нас было недостаточно технических средств для работы на полигоне ТБО, и курирующий соответствующее направление заместитель это постоянно отмечал, – рассказал суду Александр Прокопук. – Тогда компания ОАО «Аструм», которой руководил Кочетков, предложила свои услуги. После организация была переименована в ООО «Строитком». Кому принадлежала техника – я не знал. Николай Петрович в договорах подтверждал, что бульдозеры – собственность фирмы. Только из материалов уголовного дела я узнал, что машины – не его, и у кого он брал их в аренду и как расплачивался за субподряд, я не знаю. Это был первый обман Кочеткова…
А дальше, по словам подсудимого, больше. Руководитель «Строиткома», воспользовавшись хорошим к нему расположением в «САХ», присутствовал на всех планерках, мотал себе на ус, какие проблемы у компании и предлагал свою помощь, вводя в заблуждение руководство предприятия.
Что касается приписок, то, как рассказал Прокопук, они были невозможны из-за жесткого не только внешнего, но и внутреннего контроля.
– Если предположить, что указания о приписках в документах были даны мной, то его надо было давать и заместителю, и бухгалтерии, и планово-экономическому отделу, чего установлено не было, – отметил подсудимый.
Рассказал он и о деньгах, которые Кочетков якобы давал ему в долг. Александр Евгеньевич обратил внимание на то, что директор «Строиткома» не брал с него никаких расписок, которые бы гарантировали возвращение прошенных сумм, нет и свидетелей, подтверждающих это.
– Показания Кочеткова по этому поводу носят лживый и противоречивый характер, – заявил Прокопук. – Сначала он говорил, что перечислял деньги в компанию «Ламма», потом – в другую организацию, а когда версия не подтвердилась, то сказал, что давал наличные. Кроме того, сначала он говорил, что передавал от 100 до 150 тысяч рублей в месяц, но на суде суммы «долга» дошли до миллиона, а в конечном итоге договорился, что практически купил мне две машины: одну «Тойоту», которую он заказывал себе, а вторую, «Хайлендер», оставил мне. Он не знал, что мы с женой брали кредит, с помощью которого и купили этот автомобиль. К тому же за миллион восемьсот, а не за два с половиной, как он утверждал.
И поднос, под который якобы Кочетков клал деньги, по словам подсудимого, был выдумкой: его просто не существовало, а в служебную комнату отдыха было невозможно попасть в отсутствие самого Прокопука.
Кроме того, Александр Евгеньевич заявил, что во время обыска в «Спецавтохозяйстве» не было обнаружено путевых листов на технику ООО «Строитком» за 2011 год.
– Их создавали гораздо позже, с нарушениями, – сказал подсудимый. – Путевые листы писали по имеющимся графикам, не подумав, что это предварительные наметки и они никогда не совпадали с действительностью: могла быть поломка техники, водители болели и прочее. Это же подтверждали свидетели. Чтобы сформировать путевки, были выбран Копейкин, и он заявил, что делал по моему указанию.
После того, как Прокопук закончил зачитывать свои показания, прокурор Наталья Гилько спросила, как стоит относиться к показаниям свидетелей и есть ли основания кому-то его оговаривать.
– Да! – заявил Александр Евгеньевич. – Есть три человека, которые занимались приписками: Кочетков, Копейкин и Майорова. И чтобы избежать ответственности, они сказали, будто это было мое указание.
Акты есть, путевок – нет
Следующим давал показания Александр Жильцов. Так же, как и его коллега, он не признал своей вины.
– Я не договаривался с Прокопуком о том, что каким-либо образом обеспечу подписание актов выполненных работ на технику, и не обещал скрывать наличие приписок, – сразу же заявил второй подсудимый.
После чего рассказал, чем занимался, когда работал в «Спецавтохозяйстве», и обратил мнение на то, что сверкой данных о выполненных работах на полигоне твердых бытовых отходов занимались мастера, работающие на месте, а не заместители директора.
– У «САХ» было 30 контрагентов, – продолжил Жильцов. – Я не проверял документы, так как они поступали в большом объеме. Часто я их подписывал задним числом. Понимаю, что это неправильно, но тогда я не думал, что это может привести каким-то последствиям. Когда я ставил росписи в документах, то не знал о том, что там есть приписки…
Кроме того, он рассказал, что летом 2012 года, когда якобы подписывал неправильные документы, на самом деле вовсе отдыхал в Геленджике, а затем, когда город подтопило, уехал в Анапу.
Также Жильцов обратил внимание на то, что данные в путевых листах за 2012 год не совпадают с цифрами, указанными в актах выполненных работ. Так, например, в одном из месяцев была приписка, что экскаватор-погрузчик ДЭМ-1143 работал 171 час, а «КамАЗ» – 22 часа 33 минуты.
– Если я был осведомлен о приписках и пытался их скрыть, то выглядит странно, что я не дал указания Миляевой составить путевые листы на 171 и 22 часа 33 минуты соответственно. По моему мнению, нестыковка количества машино-часов в путевых листах и актах выполненных работ из-за того, что они делались разными людьми, – пояснил суду Жильцов и добавил, что Прокопук не привлекал его к хищениям.
Помимо этого подсудимый заявил, что декабрь 2012 года, когда Прокопук покинул должность директора «САХ», – это именно то время, в которое ему вменяют растрату. Но он не был назначен исполняющим обязанности руководителем организации.
– Я не видел соответствующего документа и не расписывался в нем, – отметил подсудимый.
– Значит ли это, что Александр Евгеньвич вас оговорил? И почему он это мог сделать? – поинтересовалась у Жильцова Гилько.
– Я не могу назвать причин, – коротко ответил тот. Тогда судья Юлия Воеводина попросила Прокопука прокомментировать заявление Жильцова.
– У меня причин для оговора нет, – парировал Александр Евгеньевич, поднявшись с деревянной лавки. – Я свои показания дал и придерживаюсь их.
Напомним, если вина в растрате будет доказана, то подсудимым грозит до десяти лет лишения свободы.
