Об ужасах в женском платке и немцах-"освободителях"

«Тот самый длинный день в году

С его безоблачной погодой

Нам выдал общую беду

На всех, на все четыре года».

«По молодости, когда вышла замуж, родила, вспомнить войну было некогда. А сейчас иногда сижу, перебираю свою жизнь по эпизодам, и в голове появляются как будто кадры старого черно-белого военного фильма со своим участием. Оказалось, что на старости лет все это в сто раз тяжелее переживать...Так, что не на 4 года нам эта война. Она нам на всю жизнь запомнилась…», - рассказывает 91-летняя тулячка Татьяна Ивановна Фотина. Войну она встретила ребенком в Ленинграде. Пережитый ужас роковых лет научил Татьяну верить, ждать и любить - любить жизнь.

Об ужасах в женском платке и немцах-"освободителях"
Фото: МК в Туле, "Молитесь": об ужасах в женском платке и немцах-"освободителях"

«Не мяукай, придет время, и тебя съедим»

«Это был 1941 год. Мне тогда было всего 11 лет. Я закончила третий класс с отличием и меня отправили в гости в Ленинград. Там жили наши родственники: 4 дяди, 2 тети», - рассказывает Татьяна Ивановна.

Маленькая Таня, которая родилась в глухой деревне уездного города Старая Русса, тогда впервые увидела красоту и величие Ленинграда. Девочка гуляла по улицам, спотыкалась, заглядываясь на город, и была по-настоящему счастлива. Правда, длилось это не долго…

«Помню, в тот июньский день я осталась дома. Работало радио, по которому Левитан сказал, что сегодня… ровно в 4 утра..., – сквозь горькие слезы рассказывает Татьяна Ивановна. – Тетка моя заплакала. Рядом с ней замяукал жирный рыжий кот. Помню, как она ему тогда сказала: «Погоди, придет время, и тебя съедим. Не мяукай».

Для справки:

Почти 900 дней длилась блокада Ленинграда. Она стала самой кровопролитной блокадой в истории человечества: от голода и обстрелов погибло свыше 641 тысячи жителей (по другим данным, не менее одного миллиона человек).

«Молитесь Богу, горит наш кров»

Через три дня Таню увезли домой на попутных машинах, ведь поезда уже не ходили.

«Я удивилась: дома окна были заклеены газетами, в саду выкопали яму. Как потом оказалось, это окоп. В нем мы – я, младший брат и сестра – прятались, когда начинали выть сирены воздушной тревоги».

В августе деревня, где жила Таня, была оккупирована. Линия фронта проходила в непосредственной близости: «За 10 километров от нашей деревни была другая деревня. И вот из этих двух точек постоянно велись перестрелки, бомбежки. Мы тогда всего насмотрелись. И воздушные бои были, и перестрелки. «Катюша» приезжала. Как ее снаряды летели, так мы от страха на пол падали».

Маленькая Таня с сестрой и братом, хоть и боялись, но очень любили наблюдать воздушные бои: «Нам в лесу солдаты вырыли окопы, мы оттуда выглядывали, подсматривали». Позже из этих же окоп Таня и вся ее семья с горечью, стоя на коленях, смотрели на то, как горит вся их деревня

«Мама с бабушкой тогда нам сказали: «Молитесь Богу, горит наш кров». Они плакали и молились. Мы тоже – молились и плакали. Больше мы своего дома никогда не видели».

«Яблоком пахнет любовь, а кровью пахнет только кровь»

"…Зато видели жертвы. Много было жертв. Однажды бомба взорвалась посреди деревни, где жила Таня, а под взрыв попала женщина: «Когда воздушный бой закончился, мы подбежали к ней, а она мертва, весь живот у нее вырвало. И этот запах теплой крови… Помните, как Ахматова писала: «Яблоком пахнет любовь, а кровью пахнет только кровь».

Однажды, рассказывает Татьяна Ивановна, немцы расстреляли женщину из их деревни за то, что она сшила детям из их палатки одежду: «Пиджачки какие-то... Ходить-то не в чем было... Все плакали стояли, а дети… как они кричали… Тяжело, тяжело рассказывать».

Ужас в женском платке

Когда Танина деревня сгорела, людей оттуда начали эвакуировать: «Мы, конечно, тоже поехали в эвакуацию, но дорогу нам все время обстреливали. Немцы нам не дали уехать. Помню, подъехали к речке, а там стоят немецкие патрули. Они с телеги нас сбросили, мешки штыком пробили – партизан искали, а потом отправили нас обратно».

Татьяна вспоминает, что немцы наших партизан очень боялись и чтобы не попасть им на глаза, маскировались: надевали женские платки, зимой шубы и валенки.

«Немцы постоянно у нас не стояли. У них были штабы в больших деревнях. При штабе был карательный отряд – особые люди с черепами на рукаве. Они только контролировали захваченную территорию. Вот они и приезжали к нам в женских платках. Мать нас прятала подальше от их глаз».

Немцы – «освободители»

С самолетов немцы сбрасывали советским гражданам агитлистовки, в которых называли себя освободителями. Татьяна Ивановна рассказывает: «Они в листовках говорили, нам, что они нас скоро освободят: «Дорогие браться и сестры, скоро мы освободим вас от советской власти, вы будете свободно жить. Сдавайтесь к нам в плен и не вредите нашим солдатам». Ни одной листовки у меня не сохранилось. Мы ими огонь разводили…»

Татьяна помнит, как однажды зимой в тридцатиградусный мороз к ним в дом постучался совершенно голый мужчина. Он просил найти для него одежду: «Меня, говорит, «освободители» от одежды освободили», - вспоминает Татьяна. – Мы ему старые отцовские штаны отдали, обувь какую-то… Но в дом его не пустили, все-таки боялись очень».

Таких случаев, по словам Татьяны Фотиной, было много. Немцы не щадили никого, но к себе требовали отношения особенно уважительного.

«Бабуля, будьте осторожны»

Татьяна хорошо помнит, как однажды ее бабушку увезли на допрос в немецкий штаб.

«Они приехали к нам, зашли в амбар, сгребли все зерно. Вышла бабушка и говорит: «У нас же трое детей маленьких, чем мы их-кормить-то будем? Тьфу…».

В штабе у женщины спросили, почему она плевалась на немецких солдат: «Та ответила, что не на них плевалась, а с досады: чем же мне кормить детей? Переводчик был русский, он сказал: «Бабуля, будьте осторожны, а то они вас закопают».

Три месяца в дороге

Когда деревню, где жила Таня, освободили, их все-таки отправили в эвакуацию: «Ночью приехали «полуторки», как всегда, укрытые веточками. Нас всех забрали и повезли в Сибирь, на Кузбасс. Ехали мы три месяца в грузовых вагонах, потому что «зеленый свет» был в основном только поездам, которые везли на фронт одежду, питание, оружие для солдат».

В дороге кормили раз в день, но еду Таня и ее семья делили на два раза. Поселили эвакуированных в глухой деревеньке, в «избушке на курьих ножках»: «Это мы так наш домик называли: небольшая комнатка, русская печка, стол. Мы на печке спали, там тепло, а мама спала на лавке у окна. Мы все равно были рады, ведь это лучше чем окоп...»

В школу Таня, ее брат и сестра, пошли только после того, как учительница нашла для них одежду: «Добрый сибирский народ делился всем, чем мог… Для меня даже нашли теплый платок. Из байхового одеяла».

12-летняя Таня, как старшая дочка, чтобы помочь маме, уже в четвертом классе пошла на работу учетчиком тракторной бригады. Девочка замеряла, сколько сожжено горючего и сколько вспахано полей. Вместе с этим маленькая Таня много читала и хорошо училась – все схватывала налету, кроме немецкого языка: «Мы его из принципа учить отказались. А учительница наша, маленькая такая – худенькая женщина, плакала…»

«Дорогие ученики…»

Как сейчас, Татьяна Фотина помнит то майское утро, когда жизнь всего советского народа переменилась: «9 Мая мы прибежали в школу. На урок к нам не пришел ни один учитель. Мы испугались, подумали, что кто-то умер. Позже пришла уборщица и объявила о линейке. Мы собрались, а учителей все нет. Подумали, наверное, двое умерли…

Видит Бог, мы и подумать не могли, что сегодня… День Победы…»

Позже к детям вышли педагоги, на сцену, плача и прихрамывая, поднялся директор школы:

«Дорогие ученики, Берлин взят… Война окончена. Наши доблестные воины… победили».

Все дети, по словам Татьяны, замерли и стояли, как ошарашенные: «А потом мы как «взорвались»: а-а-а-а-а-а-а!!!! Начали от радости кричать, колотить друг друга. Побежали домой через лес, на всю деревню о Победе кричали, а там нам даже не поверили, пока в 12 дня не принесли телефонограмму.

Народ стал собираться. Не было, конечно, песен, плясок. Были слезы, слезы матерей, овдовевших женщин». В честь Победы, мама Тани сварила детям по яйцу, налила по стакану молока, дала хлеба.

После Победы

В 45-м отец Тани домой с фронта не вернулся, но о том, что он все равно придет, он, помахав рукой, пообещал, когда уходил: «И он пришел. В 46-м, контуженный, с палочкой, но пришел. Он нашел нас в Сибири. Спустя год после Победы он зашел в нашу деревню и спросил, живут ли здесь Гулины. Такая у нас была фамилия.

Мама, когда увидела его, упала в обморок. Рядом из школы прибежала медсестра, привела ее в чувства. Когда мама проснулась, над ней было небо, народ и папа…». Спустя 6 лет после возвращения он умер, но остался живым в их сердцах, в их памяти.

В Тульскую область Татьяна Ивановна Фотина приехала по молодости вместе с мужем-шахтером, который трудился в Щекинском районе. Здесь она окончила Тульский педагогический институт, выучила и вырастила не одно поколение хороших ребят. На вопрос о том, что главное в жизни с высоты своих прожитых лет, в том числе военных, Татьяна Иванова Фотина ответила: «Просто надо любить жизнь».

Еще больше интересного здесь. 

Что еще почитать

В регионах

Новости региона

Все новости

Новости

Самое читаемое

Автовзгляд

Womanhit

Охотники.ру