«Беда, которая всегда с тобой»
Возвращение Крыма в Россию – событие не просто дорогое сердцу каждого русского человека. Это событие всемирного исторического значения. Также, как сама эта территория, Крым - это не просто полуостров, омываемый двумя морями, Черным и Азовским, это и наша история, и наш культурный код, и, главное, это часть русской души.
Я постараюсь это обосновать. Не будем залезать в древнейшую историю Крыма, и даже в историю греческих поселений эпохи колонизации. Нас будет интересовать период не позднее XIII века. Тогда Крым был территорией в составе Золотой Орды, и взаимоотношения этого государства с нашим хорошо известно. Мы сейчас находимся на Куликовом поле, первом ратном поле России. Потому обратимся к родному для нас XIV веку.
Крым, город Салхат, то что сегодня называется Старый Крым – это ставка и столица Мамая, того самого правителя Западной, Мамаевой Орды, того самого человека, который, не будучи чингизидом, делал ханов своими марионетками, на протяжении всей Великой Замятни. Оттуда отправилось на Русь войско, остановленное и разгромленное на Дону князем Дмитрием, позже прозванного Донским.
В конце XV века образуется Крымское ханство. И Русь, Россия, возникающая как великое государство, приобретает огромную, колоссальную проблему. От этой проблемы мы отгораживались двумя линиями засек, Тульской Засечной чертой в XVI веке и в XVII веке Белгородской Засечной чертой. Почему? Потому что Крым был постоянным источником опасности. Сотнями тысяч исчислялись русские невольники, которых ордынцы-крымчаки продавали на рынках в Крыму, в генуэзских колониях.
Тогда же, в конце XV века происходит оккупация Крыма Османской империей. Вся прибрежная полоса и большая часть горной системы взята под контроль. У нас появился второй и очень мощный враг – Османская империя. Так продолжалось до конца XVIII века, и весь он – почти непрерывные войны за Крым.
Надо понимать, что в тот момент русскими двигало не только, и не столько стремление расширить Империю, но как говорил Петр I, необходимость «получить вторую руку» - Черное море. «Первой рукой» он называл Балтийское море. Для нас было важно пресечь это направление постоянной опасности. Куликово поле находится в 22 верстах от Епифани, а она в XVI веке выдержала 21 набег крымчаков! Набеги - это была «беда, которая всегда с тобой».
В конце XVII века Василий Голицын предпринял знаменитый Крымский подход. Потом Азовские походы Петра – то же самое направление. И дальше, какие имена в эпоху XVIII века! Это и Миних, и Ласси, Василий Дмитриевич Долгорукий, которого называли Долгорукий-Крымский, потому что он вошел в Крым и на время эту опасность пресек. Крым – это наши великие звезды военно-стратегического значения: Румянцев, и конечно, Суворов.
Секретный рескрипт Екатерины
Когда просвет образовался? Когда мы Крым перестали воспринимать как источник постоянной опасности. Первая ласточка надежды появилась в 1774 году, когда по итогам Русско-Турецкой войны был подписан мир, и Османская империя, блистательная Порта, заявила, что не имеет на Крым никаких претензий. Мы заставили ее это сделать блестящими своими победами, при Ларге, Кагуле и Козлуджи.
Мы получили в Крыму Керченский полуостров и стали контролировать Керченский пролив. Но и это еще не все. В это время шла активная колонизация Новороссии, лично ведал этим Потемкин, получивший потом титул светлейшего князя Потемкина-Таврического. И именно он поставил перед Екатериной II вопрос о том, что без присоединения Крыма, без включения его в состав России ничего не изменится. Он так и будет оставаться яблоком раздора с Османской империей, и всегда османы будут подпитывать стремление к независимости и агрессию крымчаков, крымских ханов Гиреев.
И поэтому был сделан очень серьезный рескрипт Екатерины, за год до присоединения Крыма в 1782 году, в котором она говорила, что неизбежно присоединение Крыма, присоединение Тамани, Кубанской стороны…
Мне весна 2014 года напоминает этот подход Екатерины. Секретно, серьезно, стремительно. В 1782 году рескрипт, а в 1783 – присоединение Крыма. Тогда, конечно, не было понятия о референдуме. Но к Потемкину пришли представители более чем трехсот крымских знатных родов и принесли присягу Екатерине. Мы присоединили Крым и назвали его Таврической областью. Но еще до присяги, последний крымский хан Шагин Гирей отрекся от престола, и поэтому, в известной степени, возник вакуум власти.
В 1784 году мы решили еще один вопрос, связанный с крымским. Екатерина приказала основать Севастополь как базу военно-морского флота. В XIX веке с легкой руки Михаила Семеновича Воронцова, пусть и высмеянного Пушкиным в знаменитой эпиграмме «полумилорд, полукупец», создавшего свой дворец на Южном Побережье Крыма, появилось осознание полуострова как курортного места всероссийского значения.
И вот на что я обратил бы внимание. Когда мы присоединили Крым, население его составляло чуть более 60 тысяч человек. И если мы посмотрим на исход XIX века, когда была перепись населения в 1897 году, то здесь проживает уже почти полумиллиона человек. И крымских татар там было довольно много, около 40%. О чем это говорит? Мы знаем, что империи по-разному относились к своим подданным. Иногда включая огромные анклавы в свои территории, империи уничтожали население. Вспомним английскую колонизацию Индии, совершенно страшную. Другой пример мы видим здесь: взрывной рост населения, сохранение культуры Крыма. Это верный, хороший, интересный подход.
Сакральная битва
Но когда же Севастополь и Крым врастают в культурный код русских, воспринимаются нами как свое?
Вспомните, как мы относились к появлению наших «вежливых людей» в Крыму. Это была сложная тема, и моя жена, - мы оба историки – говорила, что боится опасности войны, гибели людей. Но я иначе воспринимал это.
Когда я был подростком, мы с папой в районе Керчи плавали под водой, как бы сейчас сказали, занимались дайвингом. Это было в районе высадки керченского десанта в декабре 1941 года. Очень много военных предметов мы тогда подняли со дна. Но я никогда не забуду, и жене рассказал в ответ на ее вопрос, - я не забуду дна моря, которое было покрыто холмиками. Все заросшие водорослями. Я нырнул к этому холмику и попытался погладить рукой. Но это был не камень, это были каски наших солдат. И они лежали, как камни на речном перекате. Я поднял несколько касок и одну из них берегу до сих пор.
Когда мы стали воспринимать Крым как то, за что готовы умереть? XIX век, первая оборона. В Европе крымскую оборону, с подачи Times называли «Русская Троя», ни мало – ни много! Здесь собрались английские, французские, сардинские, турецкие войска... Они 349 дней упирались в Севастополе, как волны об утес разбивались.
Эта война – для нас Крымская, для Европы - Восточная, началась где-то там, в Дунайских княжествах, неизвестных и ничтожных для нас. И вдруг она превращается во вторую Отечественную войну, потому что это уже наша земля.
Ни Корнилов, ни Нахимов, ни Истомин, ни Хрулев, ни матрос Кошка, ни Дарья Севастопольская, - они бы не появились как культовые фигуры, а эту землю мы бы не воспринимали своим, залитым нашей кровью. Сакральным местом.
Сакральных сражений в истории всего несколько. Я, как ученый, называю такой Куликовскую битву, Бородинское сражение, оборону Севастополя и Битву за Москву в 1941 году.
И не надо больше ничего сочинять. Много было великих сражений – сакральных - немного.
От Бахчисарайского фонтана – до строк Волошина
Крым стал нашим еще и потому, что о его обороне было рассказано в «Севастопольских рассказах» Льва Толстого. Его нам подарила эта земля. Культурные и литературные дары Крыма просто фантастичны.
1820-й год. Один месяц Александр Пушкин, больной лихорадкой, пребывавший в южной ссылке, оказывается в Крыму. И это такой всплеск его таланта! Вдохновения!
Крым родил нам Пушкина-профессионала. Первое произведение, которое он продал успешно, была рукопись романтической поэмы «Бахчисарайский фонтан».
Я еще с детства помню эти строки, и каждый раз повторяю про себя, когда подхожу к Фонтану Слез:
«Фонтан любви, фонтан живой!
Принес я в дар тебе две розы.
Люблю немолчный говор твой
И поэтические слезы.
Твоя серебряная пыль
Меня кропит росою хладной:
Ах, лейся, лейся, ключ отрадный!
Журчи, журчи свою мне быль…»
И сейчас у Фонтана Слез лежат пушкинские розы. Он их там оставил, и сотрудники музея во все времена, советские, украинские, российские, каждый день срезают и кладут к фонтану свежие цветы.
Пушкинский Крым, «Севастопольские рассказы» Толстого, Чеховская «Белая дача» в Ялте… И кого там только не было! Невозможно о Крыме говорить, не вспомнив там пребывание Бунина. А Горький, который, не будучи писателем, работал в Крыму. «Мои университеты» он проходил там же, а потом вернулся туда уже маститым писателем. Здесь же сама скала Карадаг высекла профиль Максимилиана Волошина, на его встречах бывали и Цветаева, и Ахматова, и Гумилев. Рядом – Феодосия и Старый Крым Грина…
Эти примеры можно набрасывать бесконечно, куда бы ты ни приехал – ты найдешь этот культурный след. Крым для нас - это не просто территория, это религия.
На красную улицу в белом выйти
Без Крыма скучаешь. Там происходит волшебство. Мне ли не знать? Я когда впервые приехал туда с будущей женой Наташей, моей спутницей, другом, мы счастливые обошли все места.. Я читал ей стихи, потому что в Крыму не читать стихи нельзя… Потом вернулся и узнал, что у меня будет сын. Для меня древняя Судегея, город Судак, стал родным. Кто мог знать, что я позже привезу из городишка Межеводного в Крыму свою младшую дoчь Катю? Для меня они крымчаки. Эта родина их, святая земля.
Крым еще дорог чем? Когда в России произошла великая революционная смута, по полуострову она ударила тяжелейшим образом. В 1917-м году шла борьба большевистских правительств в Крыму, Украинской, так называемой, Народной республики, где национализм был намного хлеще, чем в современной Украине. Плюс к этому - германская оккупация… Как отнеслись к ней украинцы? У них уже была государственность, слава Богу. Они признали немецкую оккупацию Крыма, и отказались от претензий на эту территорию в пользу полуразгромленной Германии.
А после, в 1919 году Крым стал центром Белого движения. Героическая страница – и трагическая. Прав был Волошин, когда говорил: «Молюсь за тех и за других»: одни живут призраком прошлого, другие - призраком будущего. А настоящим никто не жил. Поэтому они и убивали друг друга, и это трагедия. Но там и расцветают русские таланты – Яков Иванович Слащев Крымский, неоднократно запускавший красных через Перекоп, громивший и выгонявший их, Антон Иванович Деникин, Петр Николаевич Врангель… И Белый Крым существовал до конца 1920 года… Потом им пришлось покинуть Россию. В Севастополе есть памятная доска, что отсюда уплывали представители Белого движения.
Потом был развернут красный террор, до 120 тысяч репрессированных насчитывают разные источники… Потому что Крым слишком долго был «белым». Тоже страница, и тоже она для нас по-своему дорога. И за кого бы ты ни болел, эта межа все еще в нас сидит, все еще оставаясь большой драмой. Мы еще не пережили Гражданскую войну, мы еще делимся на красных и белых.
«Последний матрос Севастополь покинул»
Еще большей драмой стала для Крыма Вторая мировая война. Так драматично, как все развивалось в Крыму, редко где было даже в ту Великую Войну. Уже в 1941 году фашисты ворвались в Крым, но мы держали оборону Севастополя до конца года. Тогда же, в 41-м, был высажен под Керчью тот самый десант, и СССР отвоевал половину Крыма. И вот, Крымский фронт создан, мужественно дерется Севастополь…Это была наша южная надежда, которая обернулась «Охотой на дроф», - так называлась операция, которую провели немцы, скинув в море наш Крымский фронт, загнав в Аджимушкайские каменоломни еще одну его часть… Это обрекло Севастополь на гибель.
Я с детства помню, как у папы была одна из любимых песен, «Заветный камень»:
«Холодные волны вздымает лавиной
Широкое Черное море,
Последний матрос Севастополь покинул,
Уходит он, с волнами споря…»
Я видел во дворе в 60-70-е годы ветеранов, тогда их еще было много, которые слушали эту песнь – вытаскивали в окно многоэтажки появившиеся портативные проигрыватели. Они плакали, потому что это была страшная вещь, оборона Севастополя. Мы держали его почти год, а вернули за пять дней.
Сапун-гора рядом с ним до сих пор усеяна военным железом … Там била наша корабельная артиллерия, била немецкая, снова били мы при освобождении… Три армии наступало по Сапун-горе, и почти все они погибли.
И там я, еще подростком, увидел такую картину: ветераны ставили самодельный памятник. Из бетона, на котором они писали номер армии. И водружали над обелиском водопроводную трубу, к которой был приварен металлический флаг, покрашенный в красный цвет. Ветераны были из разных мест Союза, и когда мы с папой подошли, сказали, что воевали здесь. Они были еще очень молодыми, крепкими мужиками без всяких знаков различия. Как можно это забыть?
Да, в Крыму были и трагические страницы. Когда мы его освободили, в 1944 году, была депортация. Все татары Крыма помнят май 44-го, страшный совершенно, 183 тысячи человек было депортировано, в общем-то, ни за что.
Да, национальный коллаборационизм был, и был русский коллаборационизм, мы это знаем. Были изменники. Но был и Амед Хан Султан, дважды Герой советского союза, летчик знаменитый, истребитель, его воспитателем был Лев Шестаков, наш ас, великий защитник Одессы и Севастополя. Эта депортация - драма, которую мы осознаем, как свою боль. А ведь кроме крымчаков были выселены еще греки, армяне, болгары. И нечего сейчас лакировать это все – это трагедии народов, которые были обречены на десятилетия изгнания.
Столица Мира
Но было и другое. В феврале 1945 года в Ялте состоялась Крымская конференция. И Ялта на время превратилась в столицу Мира. Потому что Рузвельт, Черчилль и Сталин там были со своими государственными аппаратами. Более того, Ялта стала городом, который решал судьбы Мира после войны. Скажите, хоть кто-нибудь в эти дни сомневался, чей Крым? Да нет же! Удивлялись другому – как этот разоренный, нищий, измученный войной полуостров был превращен в место, где в царских дворцах можно было встретиться и обсудить мировые проблемы. Тегеран, Ялта, Потсдам. Эти слова не требуют расшифровки. Но Ялта – это Крым. Крым, русская земля.
Теперь о печальном. Казалось, что ничто этой картины, Крым внутри нашей страны, России, Советского союза, не омрачит.
1946 год, голодный, страшный, послевоенный. Вместо Крымской АССР провозглашается Крымская область. В 1948 году, на что я обращаю особое внимание, Севастополь был назван городом Союзного подчинения. Он не входил в состав этой самой Крымской области, хотя она тогда была частью РСФСР.
Некоторые говорят – к Украине Крым присоединили, чтобы поскорее его восстановить. Это чушь. В 1952 году восстановление Крыма было завершено, с запасом. Он уже и по населению, и по промышленному уровню стал превосходить довоенные годы. Но дальше – 1954-й год, когда сначала Указом Президиума Верховного Совета, потом решением и самого Верховного Совета, Крым был передан Украине. В обосновании говорилось – «учитывая общность экономики, территориальную близость, и тесные хозяйственные и культурные связи». Других никаких мотивов не называлось. Но они были.
Первое. Крым был передан Украине в награду за верность. В феврале 1654 году Переяславская Рада заявила о вхождении Украины в состав России. В феврале 1954 года, спустя 300 лет ровно, Украина получает Крым. Это подарок за триста лет, проведенных вместе.
Второй момент. В 1954 году в советском правительстве шла жесточайшая борьба за власть. Она закончилась только в 1957, когда Хрущев победил. И в верхах чиновники пытались набрать очков, заигрывая с национальными элитами. Элементом такой игры и стало включение Крыма в состав УССР.
Это очень важный, серьезный момент. Но и тогда четкого оформления статуса Севастополя не произошло. Кому-то может показаться, что, по умолчанию, передали Крым – и вроде бы Севастополь с ним. Стоп! Он все еще город Союзного подчинения. Он финансируется не из бюджета республики, из союзного бюджета. Это другая совершенно песня, другая история. И поэтому, когда происходит крушение СССР, в 1992 году Верховный Совет России обращает на это внимание. И говорит: «ребята, стойте! Если расшифровывать постановление Верховного Совета 1954 года, то очевидна такая вещь: Крым вы получили от Хрущева в награду за верность. Теперь вы – суверенное государство. О какой верности может идти речь? Вы хотите быть независимыми – ради Бога. Но тогда верните то, что принадлежит России».
Но развить эту тему не получилось. Кто-то говорит, что надо было дожимать эту тему, докручивать. Не соглашусь.
У нас было аж две Чеченские войны. Нам было, «куда докручивать», чем заниматься. И вот сейчас мы существуем в состоянии мира с Кавказом довольно давно. Мы знаем, что он не простой – но это мир.
В 90-е заниматься еще и Крымом? Я не могу при существующих в общем-то претензиях к руководству страны еще и это на него повестить.
Было сложно. Нам нужен был очаг стабильности. И в известной степени мы пропустили развитие национализма на Украине, потому что нам было чем заняться – своим внутренним национализмом. Поэтому, когда Верховный Совет России принял постановление о том, что присоединение Крыма к Украине юридически ничтожно, эта тема не была развита.
В 2008 году Президент России Владимир Путин в интервью, где заострялись проблемы взаимоотношения Украины и России отметил, что территориальные проблемы сейчас не являются для нас актуальными. Но это было тогда.
Ненависть к Крыму
И последнее, что я хотел здесь важное сказать. Когда распался СССР, и Украина под своим контролем удержала Крым, что там происходило? Я продолжал туда ездить, и я был потрясен. Полуостров был просто заброшен.
У меня есть такая печальная история, связанная с мамой. Когда она уходила из жизни и чувствовала, что уходит, это был 2011 год, на прощанье нам с Наташей сказала: «Знаете, я очень любила бывать с мужем в крымском местечке Стерегущее. Замечательный лиман Бокал, огромный, коса, пустыня… Мы ставили здесь палатки… Наверное, сейчас-то там все по-другому. Побывайте там обязательно!».
И в первое же лето после ухода мамы мы туда поехали. А там… То же, что в 1974 году, только хуже! Потому что тростником зарос уникальный лиман. Завалено все тиной, по ней прыгают блохи, купаться невозможно.
Было ощущение ненависти Украины к Крыму. Не потому ли, что в 1991-м году лишь 10% жителей полуострова считали украинский язык родным. А в Севастополе – 6%. Можно было каждый год по нескольку раз приезжать в Крым, и не услышать ни одного украинского слова.
Больше скажу. Я обошел почти все горные вершины Крыма, некоторые из них – довольно дикие. Перчен, Ай-Георгий и многие другие. На каждой вершине стоял геодезический знак. На них обычно стоял Андреевский флаг – и российский триколор. Его вешали русские отдыхающие. Но жители-то его не срывали! Они так и висели, обозначая принадлежность Крыма.
Музейные пространства – это была беда. Ливадийский дворец, зима, украинский Крым. Цены – страшные, ломовые. Но экскурсовод, русскоговорящая, русская женщина подходит и говорит: «Заплатите мне мимо кассы небольшую сумму, и я вас проведу. Но только тут есть места, где стоят камеры, мы их обойдем».
И ведь в этом сговоре был весь коллектив музея, я же музейный работник, я понимаю, - чтобы такое сделать, надо, чтобы об этом знал заведующий музея, экскурсовод, смотрители… И все они в сговоре состояли в борьбе с государством, которое платит им гроши. Они брали любые деньги. Что это было? Полный развал, неуважение к украинской власти. И мы пока говорим о вполне легитимной (пока еще!) украинской власти.
Режим, построенный на лжи
У меня много украинских друзей, и они не понимают, почему мы так жестко и непримиримо относимся к нынешней украинской власти. Потому что отношение наше к ним – это отношение к изменникам. И Бог с ними, что они продали память о Войне, назвав Бандеру и Шухевича своими героями. Они предали братство, которому столетья. «Мы не братья!» А кто? Если во всех борениях, с момента появления понятия «Украина», бы были вместе. Всегда. И можно сколько угодно фальсифицировать историю, говоря, что Голодомор – это этническая чистка. Россия также пострадала от голода 30-х годов, который был спутником коллективизации. Что мы, чистили самих себя?
Так что, воспринимая эту новую власть в Киеве, мы воспринимаем их как изменников и лжецов.
Я - профессиональный ученый. Я работаю в государственном музее-заповеднике «Куликово поле», и мне приходилось для программы «Человек и Закон» рассказывать, что украинские историки говорят о Куликовской битве. Они ее называли – дословно! – «Украинский Сталинград против Московско-татарских орд». То есть, типа, Куликовская битва была, она была там, где и мы считаем… Только с одной стороны были вольнолюбивые украинцы – батько Мамай, а с другой – русские, Дмитрий Донской и Тохтамыш. Ну, здравствуйте, приехали. Это ложь. И режимы, построенные на лжи, долго не живут.
Сошлюсь на врага, Турчинов прав – когда он анализирует то, что было в Крыму в 2014-м году. Что привело к поражению украинского правительства? Ведь соотношение воинских контингентов в Крыму было не в пользу русских. Мы даже не превысили лимит, прописанный в договоре с Украиной. А почему нашим «вежливым людям» удалось окружить воинские части и привести их к сдаче. Ответ прост – потому что все крымское население, кроме татар, где Меджлис занял сложную позицию, были на стороне русских.
Воинские части Крыма были насыщены местными призывниками. Перед ними был поставлен вопрос: служить в российской армии или быть осажденными российскими войсками. В этот момент, само собой, призывник вспоминал про русскую маму в Ялте или Керчи, про сестру или невесту в Евпатории… И он говорил: «Мы же русские, мы здесь с удовольствием послужим». И они переходили на сторону России.
Знаете, как сказал нынешний руководитель Белоруссии, когда к нему впервые обратились украинцы – поддержите нас, верните Крым Украине. Лукашенко ответил: «Как я могу поддержать, вы же сдали его! Если он ваш – защищайте его. Белорусы в составе Красной армии дрались за Белоруссию, когда ее немцы оккупировали. Там была народно-освободительная война, движение партизанское, а вы – не боретесь. И народ полуострова – не с вами. Они торжествуют, они вернулись домой».
Каски на дне Керченского залива
В конце-концов, можно признавать - или не признавать референдум 2014-года. Это дело международного сообщества, его двойные стандарты мы прекрасно знаем. Они защищают наших оппозиционеров, притом, когда штурмуют Капитолий их же собственные граждане, «это все случайно происходит, это все от Трампа, у него бесы».
Это падение политики запредельно низко. Я вспоминаю противостояние с Западом времен СССР, и в нем был профессионализм, достоинство, серьезная борьба…
Более вам скажу – не было более убежденного западника, чем я. И это было сокрушено, и это обидно для меня, очень сильно обидно.
Потому что ценности, за которые мы боролись и общество, в которое мы верили, оказалось фикцией. Такая же фикция, построенная на лжи и предательстве – украинский режим.
Для русских Крым на протяжении столетий был больше, чем географическое понятие. Больше, чем административная единица. Для нас это сакральное место, у каждого россиянина находится в душе отзвук, отклик на это место. Это наша национальная святыня.
И нашим «партнерам», - я использую это слово в том негативном значении, которое часто применяет наш Президент, - давно пора понять, русские никогда не вернут Крым. Вернуть его – значит предать святое в своей душе. Это нельзя, это невозможно. Крым на протяжении столетий – часть нашего мировоззрения, наш культурный код, память о наших родителях, это свято. Это никогда не будет «возвращено», такие надежды можно навсегда отбросить.
Причем, заметьте – я не говорю о том, какое стратегическое значение Крым занимает, какие экономические возможности, о прекрасных винах. Это вообще – не об этом. Это вообще не то.
Крым – это те каски на дне Керченского залива, которые мне памятны. Они рассказали мне, что такое для русских – Крым.
