Именно такие вопросы возникают к контролеру, который дежурит на въезде в Тулу по Одоевскому шоссе. Камера измеряет скорость. Человек фиксирует превышение и собирает данные, чтобы нарушитель скоростного режима заплатил штраф. Доход контролера зависит от количества пойманных таким образом автолюбителей. Получается ситуация, как на рыбалке: сидит рыбак на берегу (в машине на обочине дороги) с удочкой (камерой) и ловит на нее рыбу (водителей). Не всем автолюбителям нравится быть рыбой. Некоторые потерявшие самообладание водители, бывает, ломают дорогостоящую технику, устраивают побоища с «рыбаками», отслеживают их машины. Социальные сети пестрят постами с различными способами диссидентской борьбы с мобильными камерами. В ГИБДД говорят, что установка камер поможет приучить водителей к соблюдению скоростного режима и прочих правил дорожного движения. Только устроено такое наблюдение как-то несерьезно: камеры переносные, к ним приставлены мрачные авто на обочине, часто с тонированными «в ночь» стеклами (это, между прочим, нарушение). В авто сидят люди без формы, напоминающие своим видом братков из 90-х годов. Теперь, после волны общественного негодования, к этой «рыбацкой» времянке прилепили еще один «костыль» – такие же переносные указатели, оповещающие о мобильной камере.
Но вернемся к нашему «герою», что стоит на Одоевском шоссе. У его синего «Шевролета Лачетти» черная тонировка на стеклах и тряпками завешаны номерные знаки. При приближении людей к машине, водитель быстро закрывает окна, но молча терпит, пока его «рыбалку» фотографируют, дабы не попасть в объектив камеры. Почему этот человек скрывает себя и свою машину от людей? Он делает что-то постыдное или противозаконное? Второе, вроде бы, сразу отпадает. Его работа санкционирована властями. Ему стыдно? За что? Почему он не хочет, чтобы его вычислили по номеру автомобиля, чтобы его узнали? Ведь он обеспечивает порядок на дорогах! Или нет? Может, его работа на самом деле – просто набить чьи-то карманы?
Такой же вопрос можно задать тем полицейским и росгвардейцам, которые задерживали людей на августовских митингах в Москве. Почему они, выполняя свою работу, закрывали лицо балаклавами и касками? Почему не имели нашивок на форме? Обезличивание всегда ведет к перегибам – это человеческая психология. А когда у человека оружие в руках и право на легитимное насилие – это опасно. Но нашивок нет, лица скрыты. Правоохранители, получающие зарплату из бюджета, скрываются от людей, избивая их. Им стыдно? Чего они боятся? Их форма, дубинки, денежное довольствие и привилегии оплачиваются из налогов российских граждан. Понятно, когда силовики скрывают личность на спецоперациях, вступая в схватку с боевиками и прочими злодеями. Но на улицах столицы они заламывали мирных безоружных граждан, выполняя приказ. Они или их командиры считали, что приказ несправедлив? Тогда почему они его отдали?
Обычно за масками скрываются преступники, совершая злодеяния.
Но в последнее время все чаще мы замечаем, что также скрываются люди, работающие на государство. Как этот оператор мобильной камеры в Туле или полицейские на улицах Москвы.
Почему они не хотят, чтобы их узнали? Разве они преступники?
